Ник О`Донохью - Под Знаком Исцеления

Дафни проснулась и зашипела. Бидж замахала на нее руками:

— Тихо!

Оскорбленная кошка-цветочница прыгнула на кровать и за неимением цветов — привычного камуфляжа — натянула на себя одеяло.

Постепенно щенки перестали прижимать уши и начали приближаться к Бидж. По-видимому, их испугала именно шаль — предмет, им незнакомый.

— Ну вот. Молодцы, мои хорошие. — Бидж наконец удалось погладить одного; щенок осторожно понюхал руку, сморщил нос и снова попятился.

— Ах ты. Господи! Похоже, я пахну не так, как надо?

Бидж услышала шаги и встревоженно подняла глаза. Ну конечно, здесь должен быть кто-то еще: не могли же щенки постучаться в дверь.

У женщины, как и у самой Бидж, были темные волосы и темные глаза. Может быть, поэтому-то щенки и рискнули подойти к Бидж — она не знала точно, хорошо ли видят волчата.

Присмотревшись внимательнее, Бидж заметила выдающиеся скулы и слегка раскосые глаза; во внешности женщины было что-то азиатское. Одета она была в белую блузу и черные брюки из домотканого холста. Бидж показалось, что она видела женщину раньше.

— С ними все в порядке? — быстро спросила та. На ее лице были написаны горе и забота. Она походила бы на портрет французской крестьянки девятнадцатого века, если бы не сверкающие очень белые зубы.

— Я ничего не могу сказать, пока не осмотрю их. Мне не хотелось бы быть грубой, но нельзя ли отложить все это до утра? Мои обычные часы приема — от рассвета до заката. — В стране, где не существовало часов, Бидж пришлось определять время именно так.

— Они не могут ждать.

— Ну хорошо. — Даже на Перекрестке приходилось считаться с прихотями клиентов. — Я осмотрю их сейчас. Ты хозяйка этих щенят?

— Нет, — ответила женщина гордо, почти высокомерно. Только тут Бидж с дрожью осознала, почему она показалась ей странной.

Но женщина уже вошла в коттедж, и Бидж оказалась отрезана от своей шали и ловилки под ней.

— Это мои дети, — отчетливо сказала гостья, сжимая плечо Бидж.

Глава 3

Волчата с интересом принялись обнюхивать все в комнате — самый маленький из них позади остальных. Бидж настороженно следила за ними и за женщиной. Оружие находилось вне ее досягаемости, и путь к двери был отрезан. Впрочем, в человеческой форме вир были не так опасны, как превратившись в волков, а трансформация требовала определенного времени и была для них достаточно болезненна; все это делало их не столь уж непобедимыми.

Но женщина могла быть не одна. На руке Бидж все еще краснел шрам после стычки с вир. И они имели привычку мучить свои жертвы, прежде чем убить, — перелом бедра у Дафни, похоже, был следствием того, что они загнали ее на скалу и заставили прыгнуть вниз.

Бидж оставалась неподвижной. Женщина посмотрела на нее и сказала без всякого выражения:

— Ты меня боишься.

— Мне приходилось сражаться с твоими соплеменниками. — Бидж показалось, что женщина знает об этом.

Женщина без улыбки долго смотрела в лицо Бидж, потом сказала, показывая на волчат:

— Осмотри их.

Бидж снова обратила внимание на ее зубы — белые, сверкающие, без изъяна: более белые и более здоровые, чем у самой Бидж после посещения дантиста. Девушка поежилась, вспомнив, почему зубы вир выглядят такими новенькими.

Волчата, дети вир, продолжали .носиться по комнате, обнюхивая теперь медицинскую аппаратуру. Особенно их заинтересовал операционный стол: как Бидж ни мыла его, он, вероятно, сохранил запах многих пациентов. Бидж медленно двинулась к ним. Не годится спешить или выказывать свой испуг. — А привести их завтра ты никак не можешь? Женщина резко помотала головой. Это движение напомнило Бидж (против ее воли) о собаке, трясущей в зубах игрушку.

— Осмотри их сейчас, — повторила женщина. И добавила слово, совершенно неожиданное в устах вир: — Пожалуйста.

— Хорошо.

Женщина повернулась к волчатам и резко скомандовала:

— Катя. Григор. Хорват.

Два больших щенка не обратили на нее никакого внимания, продолжая скакать и с визгом возиться друг с другом.

— Хорват! — повторила женщина. Третий волчонок, самый маленький, подбежал к ней и остановился у ног женщины, с любопытством глядя на Бидж.

Девушка осторожно опустилась на колени. Волчонок остался на месте.

— Привет, малыш, — тихо сказала Бидж и протянула к нему руку, готовая отдернуть ее, если щенок попробует укусить.

Волчонок обнюхал руку, потом осторожно лизнул, потом ухватил острыми как иголки зубами и стал тянуть к себе. Играл он гораздо менее агрессивно, чем другие волчата.

— Они из одного помета?

— Все они, — кивнула женщина. То, как она произнесла «все», заставило Бидж поднять на нее глаза.

— И это весь помет? Все твои дети? — Бидж смутно представляла себе, сколько бывает волчат в помете, но ей казалось, что определенно больше трех. Если только…

— Это твой первый помет?.. Прости меня, это были твои первые роды?

— Нет. У меня было еще восемь детей. Теперь все мертвы.

Бидж решила дальше ее не расспрашивать на эту тему.

— Ты рожала как волк или как человек?

— Как вир, — вызывающе ответила та. — Но с шерстью.

Бидж увидела на лице женщины смесь стыда и вызова.

— Женщины обычно рожают за раз одного ребенка, реже двух и уж совсем редко трех или больше.

— Вир рожают пятерых, иногда шестерых. Бидж очень не хотелось спрашивать, но нужно было знать:

— А в этот раз были еще?

Пальцы женщины беспокойно зашевелились.

— Да. Трое родились мертвыми.

Бидж сделала медленный глубокий вдох. Даже за время своего пребывания на Перекрестке она успела понять, что те знания по тератологииnote 3 и анормальному развитию плода, которые она получила в колледже, здесь чаще всего не нужны: этот мир сам излечивал большинство отклонений такого рода.

— Что было… Какие они были?

— Слишком маленькие. — В голосе женщины прозвучала такая боль, что Бидж почти воочию увидела их: подобных новорожденных ветеринары-животноводы неодобрительно называют «нежизнеспособные детеныши», как будто малыши сами виноваты в том, что не имеют достаточного веса. Чтобы жить, нужна плоть.

После минуты молчания Бидж спросила:

— И что ты сделала?

— Выкопала яму. — Только стиснутые побелевшие пальцы выдавали чувства женщины.

— Прости меня, — сказала Бидж мягко, но получила в ответ только высокомерный равнодушный взгляд. Вир никогда не просят прощения и никогда не нуждаются в сочувствии.

— Ты хочешь, чтобы я осмотрела тебя тоже? Если ты превратишься в волчицу… трансформируешься в свою другую форму… я, возможно, смогу выяснить, что было не в порядке.